Зачем советской бюрократии понадобилось вторгаться в Афганистан?
Предисловие Алана Вудса
Статья Теда Гранта о российском вторжении в Афганистан была недоступна в течение более чем двадцати лет. Ее перепечатывание сегодня очень своевременно.
С самого начала анализ Теда Афганской революции был абсолютно точен и выдержал испытание временем. Он был точен настолько, что когда несколько лет назад я показал его нескольким офицерам афганской армии, возглавлявшим восстание против Дауда 1978 года, они сказали мне, что им трудно поверить, будто это написано не афганцем — личным свидетелем событий.
В настоящей статье мы находим научный марксистский анализ классового содержания революции 1978 года и ее исторического происхождения. Кроме того, мы имеем объяснение принципиальной позиции, которую мы выбрали в отношении советского вторжения в Афганистан, которое произошло на следующий год.
Хотя события 1978 года приняли форму бонапартистского переворота, совершенного без прямого участия масс, они, однако, имели относительно прогрессивное содержание. Молодое левое крыло офицерского состава армии, те, кто прошел обучение в Советском Союзе, сравнивали чрезвычайную отсталость собственной страны с тем, что они могли наблюдать, например, в столице Узбекистана — Ташкенте — современном городе с сильной промышленной базой, образованным населением, школами, университетами и больницами европейских стандартов, и приходили к заключение, что единственный выход из отсталости пролегает через национализированную, плановую экономику.
Афганские сталинисты, пришедшие к власти в 1978 году, сделали это без разрешения и ведома московской бюрократии, которая имела превосходные отношения с даудовским режимом. Москве Афганистан был нужен в качестве дружественного буферного государства, в изменении там социальных отношений она не видела никакого интереса. В случае необходимости, чтобы сохранить статус-кво, она была готова даже принести в жертву палачам Дауда афганских коммунистов.
В моих беседах с армейскими офицерами, совершившими переворот и ставшими позже министрами в кабульском правительстве, они подтвердили все это, а так же объяснили, что выступали против российского вторжения в 1979 году, которое, с их точки зрения, было гибелью для революции.
В своей статье Тед объясняет конкретные причины — почему мы не поддержали вторжение. Они не имели ничего общего с теми лицемерными причинами, которые приводили империалисты, сами никогда не колебавшиеся перед вмешательством в дела других стран — сегодня мы опять видим это в Афганистане.
При этом мы не приняли и позицию псевдомарксистских сект, подобных SWP в Англии, которые позорно поддержали так называемых муджахединов в их войне против кабульского правительства, фальшиво оправдывая свою поддержку "правом на самоопределение". Как указывает в этой статье Тед, так называемые муджахедины, "борцы за свободу" (поддерживаемые ЦРУ), были бандой реакционных бандитов, опирающихся на наиболее реакционные слои афганского общества: феодальных землевладельцев, ростовщиков, мулл и люмпен-пролетарскую шушеру.
В борьбе между сталинистским правительством в Кабуле и этими реакционными головорезами для нас не было сомнения — какую сторону поддержать. То же, в принципе, может касаться идеи о возможности помощи от СССР, если бы она потребовалась и если бы это было только внутренним делом Афганистана, очутившегося в изоляции.
Но московская бюрократия вторглась в Афганистан, исходя из своих собственных эгоистических интересов, не думая о последствиях для трудящихся Афганистана и всего мира. Это послужило оправданием империализму США для мобилизации реакционных сил исламского фундаментализма в гигантском масштабе. Ее фатальные последствия все еще чувствуются сегодня. Окончательный результат был бедствием для Афганской революции и рабочего класса всего мира.
Однако, блестящий и проницательный анализ, данный в этой статье, в одном вопросе все же ошибся. Тед полагал, что сталинисты, в конечном счете, сумеют нанести поражение мятежникам. Фактически же, в 1989 году русские, в конце концов, отказались от участия в судьбе Афганистана, и через пару лет Кабул упал к ногам муджахединов; началась оргия реакции, которая продолжается вплоть до настоящего времени.
Реальной причиной падения Кабула было не военное превосходство фундаменталистов, а то, что Москва выбила из-под ног афганских сталинистов поддержку, прекратив им военную помощь, что было частью ее "компромисса" с американским империализмом, в то время как Пакистан и Саудовская Аравия, при участии Вашингтона, продолжали поставки мятежникам.
Если бы Москва проводила правильную политику хотя бы в половине случаев, то она могла бы выиграть войну весьма легко, перенеся ее в Пакистан, обратившись к угнетенным народностям: белуджам, синдхам, пуштунам и др., подняв их против своих угнетателей. Но консервативная российская бюрократия в распространении революции на Пакистан, даже опирающейся на деформированное рабочее государство, не видела для себя никакого интереса. Результатом стало поражение, крах и унижение.
Крах СССР, как результат десятилетий сталинистского вырождения, преобразил ситуацию не только в Афганистане и Центральной Азии, но и во всем мире. Сегодня мир больше не может игнорировать варварство, навязанное Афганистану чудовищными преступлениями американского империализма и московской бюрократии. Счет за эти преступления уже был предъявлен Нью-Йорку и Вашингтону, где, к сожалению, его пришлось оплатить тысячам невинных людей.
Он же стал приговором для тех так называемых "марксистов" и "левых", кто годами с энтузиазмом поддерживали афганских "борцов за свободу" и кто должен бы теперь прятать глаза от стыда! Они бы не хотели воспроизводить сегодня то, что писали тогда. В отличие от них, мы не стыдимся перепечатывать ничего из написанного в прошлом. Мы гордимся нашей исторической летописью классовых борцов и марксистов.
Только правильная классовая позиция может провести нас через минное поле, которым является национальный вопрос в период капиталистического распада. Анализ афганских событий, сделанный Тедом Грантом — выдающийся пример марксистского классового подхода, который бесстрашно раскрывает рабочим людям: что есть что. Только на этой основе мы можем обучить широкие слои рабочих и молодежи и подготовить их к великим событиям, которые на нас надвигаются.
Алан Вудс. Лондон. 28 ноября 2001
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ TELEGRAM: t.me/Militant_swp
ТЕД ГРАНТ. Зачем русской бюрократии понадобилось вторгаться в Афганистан?
В международной реакции на события в Афганистане проявили себя фундаментальные национальные антагонизмы и классовые конфликты, раздирающие капиталистический мир. Для передовых рабочих в мировом рабочем и социалистическом движении жизненно важно ясно понимать эти вещи, чтобы уметь отвечать на аргументы капиталистических политиканов.
Прежде, чем мы перейдем к вопросам дипломатии и державной политики, необходимо вкратце обрисовать развитие революции в Афганистане. Афганистан — горная страна, где только пятая часть земли может быть обрабатываема, и где всего 20 миллионов человек проживают на территории, столь же большой как Франция. Его стратегическая позиция сделала его приманкой для иностранного вторжения. Во второй половине 20-го столетия он все еще оставался в значительной степени феодальным государством. Однако, эта отдаленная страна, окутанная феодальными цепями и суевериями, неизбежно попала под влияние современного мира.
На основе старых феодальных отношений не было никакой возможности развития. Приблизительно 97% женщин и 90% мужчин остается неграмотно. Около 5% землевладельцев владеют более чем 50% плодородной земли. Нет никаких железных дорог, и только в последние двадцать лет, с российской помощью, страна приобрела дорожную систему.
Исторически Афганистан был буфером между царской Россией и британским империализмом. С крахом английского господства на Индийском субконтиненте влияние империализма сменилось влиянием советской бюрократии.
Сперва бюрократия поддерживала монархический режим, а затем, когда он был свергнут Даудом, она поддержала и его режим. При том хроническом тупике социальной системы, в котором находился Афганистан, давление капитализма и сталинизма на его границах неизбежно приобретало в стране огромное влияние.
В апреле 1978 года результатом массовой нищеты и коррупции даудовского режима стал пролетарско-бонапартистский переворот. Пролетарский бонапартизм — система, при которой помещичье землевладение и капитализм отменены, но власть так и не перешла в руки народа, а удерживается однопартийной, военно-полицейской диктатурой. Переворот был ускорен попыткой Дауда подавить всякую оппозицию. Его свергнутый режим был однопартийным феодально-бюрократическим режимом. Малочисленный рабочий класс страны не знал никаких профсоюзных организаций.
Если бы революция изначально приняла здоровую форму непосредственного движения масс, результат бы очень отличался от того, что фактически произошло в Афганистане. Апрельский переворот 1978 года опирался на движение армейской элиты, а так же на интеллектуалов и верхушку профессионалов из среднего класса в городах.
Они организовали переворот прежде всего как профилактическую меру против готовящегося истребления их самих и их семей. Их действия диктовались чувством самосохранения, но также и идеей вхождения Афганистана в современный мир. После захвата власти они отменили заклады и прочие долги крестьян, полностью оказавшихся во власти ростовщиков, и осуществили земельную реформу. В то же самое время они объявили национализацию "всего, что стоило национализировать".
Правда, в отличие от эфиопской элиты, они не посылали тысячи студентов с одного конца страны в другой, в каждую долину и на каждую гору по всему Афганистану, чтобы объяснять народу реформы.
Соответственно, массе крестьян не было ясно, какие выгоды будут ей от апрельской революции. Революция в классическом смысле начинается в массах, у основания, и вовлекает большинство населения. Но в этом случае революции сверху городские интеллектуалы, вставшие во главе ее, оказались изолированы от подавляющего большинства населения, живущего в сельской местности и в горах.
Среди различных проведенных реформ была отмена "выкупа невесты", т.е. продажи женщин предполагаемым мужьям, якобы, к выгоде семьи, обычно же, к выгоде исключительно мужчины — главы семьи. Кроме того, программа ликвидации неграмотности охватывала наравне с мужчинами и женщин. Это было невыносимым оскорблением для отсталой и реакционной части населения.
Используя эти настроения и суеверия крестьян, горскими племенами, подстрекаемыми мусульманскими реакционерами, муллами, монархистами, землевладельцами и всяким отребьем, за два года была организована партизанская война против нового режима в Кабуле.
С незапамятных времен отношения правительства в Кабуле и горских племен находились в весьма шатком положении. Это относилось и к новому, революционному правительству, возглавленному Тараки. Сопротивление представляло из себя разрозненные волнения сотен и даже тысяч разобщенных племен и группировок в разных долинах и горных местностях. Много было бандитов и грабителей "с большой дороги".
Без какой-либо согласованности в своих действиях, даже при прочих лучших условиях, мятежникам было тяжело вести национальную войну против кабульского режима. Однако, эта разобщенная толпа, имеющая сотни тысяч убежищ в Пакистане, тайно поддерживалась деньгами из Саудовской Аравии и оружием из Пакистана и, отчасти, Китая.
Пролетарско-бонапартистский режим в Китае, будучи ослепленным ненавистью к любому расширению влияния русского пролетарского бонапартизма, кажется, навсегда призван ставить не на ту лошадь. Несомненно, Соединенные Штаты через ЦРУ также снабжали мятежников деньгами и оружием.
Афганским революционным советом в августе 1978 года было решено "распределить среди крестьян землю, принадлежащую феодальным владельцам", которая составляла приблизительно 80% сельхозугодий страны. 12 июля совет постановил отменить долги и заклады крестьян и уменьшать привилегии офицерского состава в вооруженных силах. Бабрак Кармаль, в то время — представитель премьер-министра, ныне же — президент, 10 мая сказал ливийскому премьер-министру, что, подобно Ливийской сентябрьской революции 1969 года, Афганская революция произросла "из двух принципов ислама". "В Афганистане даже не было партии, называемой коммунистической. Мы не делаем никакой тайны из наших обязательств перед угнетенным народом. События прошлой недели избавили Афганистан от аристократии. Будет принята программа земельной реформы, цены будут сбиты; заработная плата повысится, и будет также принята программа национализации всего, что стоит национализировать".
По нормам реформы земельная собственность ограничивалась шестью гектарами или пятнадцатью акрами на семейство, или больше — в случае если земля была низкого качества. Земля сверх этих пределов распределялась среди бедных крестьян. Правительство поощряло предприятия частной собственности мелкого и среднего размера как в сельском хозяйстве, так и в промышленности. Но бедным крестьянам, испытывающим недостаток в необходимых орудиях труда, советовалось формировать кооперативы.
Как прямое последствие пути, которым режим пролетарского бонапартизма был установлен, он не получил немедленной поддержки племен и крестьян. Крупные и средние землевладельцы, используя для себя в качестве преимущества отсталость соплеменников, подстрекали их против "безбожного" "коммунистического" режима в Кабуле. Этот мятеж, в свою очередь, вызвал неустойчивость в верхних эшелонах власти режима. В результате, президент Тараки выслал Бабрака послом в Чехословакию.
"Коммунистическая" партия, называвшая себя Народно-Демократической партией, была образована в результате слияния двух коммунистических партий — Халк и Парчам. Партия Парчам во главе с Бабраком Кармалем откололась от Халк в 1967 году и позже проводила промосковскую политику, поддерживая президента Дауда, когда тот захватил власть в 1973 году. Это противопоставило ее Тараки и Амину. Как же далека была в ту пору русская бюрократия от поддержки социалистического преобразования Афганистана! Позже, две фракции объединились, и, под давлением Москвы, Тараки начал выступать против жесткой линии Амина в отношении реакционно настроенных мулл.
После встречи с Брежневым в Москве Тараки возвращался в Кабул с намерением отстранить Амина. Однако, Амин перехитрил Москву, Тараки же пал жертвой террористического акта. Но Амин все еще зависел от Москвы, которую все более тревожила его жесткая политическая линия, нацеленная на окончание партизанской войны в горах. Его режим обладал устойчивым контролем лишь над крупными городами.
Русские вынудили Амина запросить русские войска в соответствии с их договором о дружбе. На своих танках они вернули назад сосланного Кармаля; Кармаль стал президентом, а Амин был казнен. Но вмешательство поколебало афганскую армию, чье моральное состояние и без того уже было подорвано повторяющимися чистками.
Русские хотели — и до сих пор хотят — такого режима, который бы шел на компромисс с муллами и тем самым установил для себя твердую основу. Русская бюрократия пошла на прямое вмешательство, потому что она не могла допустить ниспровержения, впервые за послевоенный период, режима, основанного на устранении крупного землевладения и капитализма, и победы феодально-капиталистической контрреволюции, тем более в государстве, граничащем с Советским Союзом. Кремлевские бюрократы боятся, что реакционное брожение в Афганистане перехлестнет через край и затронет мусульманское население в соседних регионах России. Мусульмане составляют примерно четверть населения Советского Союза.
Таким образом русская бюрократия была вынуждена вмешаться не столько из-за стратегического положения Афганистана, сколько в интересах своей собственной власти и престижа. Такое вмешательство не имеет ничего общего с политикой большевизма в прошлом. Вмешательство России, в свою очередь, стало главной международной темой. Печать, радио и телевидение всего мира переполнены негодованием, осуждающим русскую агрессию. Эта пропагандистская кампания против вмешательства в дела других народов лицемерна от начала до конца.
Стоит лишь вспомнить недавнее прошлое, предвоенные и послевоенные преступления империализма, борьбу Соединенных Штатов против движений, добивающихся свержения помещичье-капиталистического господства, по всему миру и, особенно, интервенцию во Вьетнаме, как сразу становится ясно, насколько лицемерно это негодование, в особенности же, со стороны американского правящего класса. Ни единого слова предостережения не было сказано против вмешательства Франции в Заире, Чаде и других африканских странах. Так же и Бельгии не сделали выговор за ее воздушно-десантное вторжение в Заир. Никто не угрожал им разрывом экономических отношений. Совсем недавно южноафриканские войска орудовали в Анголе при прямом подстрекательстве американского империализма. В настоящее время южноафриканские войска все еще остаются в Родезии, чтобы в случае необходимости быть использованными против партизан Патриотического Фронта. Все же это не вызвало никаких протестов, никаких требований со стороны сил "поддержания мира" "Содружества", настаивающих на выводе южноафриканского персонала. Запачканные в крови империалистические державы, с их откровенно двойными стандартами, являются последними, кто имеет право обращаться к народам мира, ссылаясь на "моральные" основания.
Меры, которые были приняты американским империализмом, — меры классовые. Разрыв торговли, отказ от поставок зерна и т. д. означают репрессии против русского народа и произведут немного эффекта на бюрократических правителей России. Американский империализм пошел на эти злобные меры не из-за тоталитарной бюрократии, а несмотря на нее. Он пытается досадить России из-за классового характера Советского Союза, в котором помещичье землевладение и капитализм уничтожены.
В свете этого мы имеем любопытную позицию коммунистических партий. С одной стороны, они пытаются дистанцироваться от русской бюрократии из-за тоталитарной природы режима. С другой стороны, они продолжают объявлять этот режим "социалистическим". Итальянская и Испанская коммунистические партии осудили русскую интервенцию в Афганистане, в то время как Французская коммунистическая партия заняла неоднозначную позицию. Вместо того, чтобы рассмотреть процесс с точки зрения всемирной классовой борьбы и классовых соотношений внутри каждой нации, коммунистическая партия и трибуниты1 выбрали позицию абстрактных "принципов". Это поддержанный Организацией Объединенных Наций лозунг: "Нет вражде между народами!" и т.д.. Они осудили русское вмешательство без того, чтобы как-то объяснить его. Их отношение состоит в том, что вмешательство — это плохо! Они придерживаются ханжеской, сентиментальной, мещанской точки зрения: "социалистическая" страна не должна себя так вести.
На самом деле, это — обратная сторона политики "социализма в одной стране". В свое время молодая русская бюрократия спорила с Троцким, когда он говорил, что Красная Армия может быть использована для целей международной социалистической революции. И вот теперь мы имеем крайне бюрократическое использование Красной Армии, не поддержанное рабочими и не поддерживающее движение в сторону социалистической революции, явно имеющее место с точки зрения всемирного рабочего класса.
Русские сталинисты безразличны к мнению рабочего класса. Капиталисты — тоже, но они пытаются обмануть рабочих. Марксисты могут успешно добиваться сознательной поддержки от рабочих всего мира, говоря им все время только правду. Так русское государство вело себя при Ленине и Троцком. Они базировались на такой пропаганде и таких действиях, которые поднимали уровень сознания рабочего класса в мировом масштабе. Они стояли за действительное самоопределение народов. Все, что поднимало классовое сознание рабочих, было оправдано; все, что имело противоположный эффект, должно было быть осуждено. Это — критерий, который необходимо использовать; все, что увеличивает интернационализм и мощь рабочего класса, должно быть поддержано передовыми рабочими; все, что приводит к снижению классового сознания и усиливает национальную разобщенность, должно быть осуждено.
Классовая борьба не должна останавливаться в узких рамках границ. Во Франции в 1968 году мы видели инстинктивную сплоченность международного рабочего класса с французскими рабочими. Немецкие, итальянские, голландские, бельгийские и другие рабочие на границах Франции отказались становиться штрейкбрехерами и "подзаработать" на своих французских братьях и сестрах. Они были готовы оказать содействие классовой борьбе во Франции. Транспортные рабочие, рабочие аэропортов, железнодорожные рабочие — каждый отряд рабочего класса был инстинктивно готов к сплоченности, и именно на нее должно опираться международное движение рабочего класса.
С другой стороны, в период восхождения Гитлера к власти Троцкий объяснял, что Красная Армия должна быть мобилизована и, если потребуется, даже использована для оказания помощи рабочему классу Германии и предотвращения взятия Гитлером власти. Но это предполагало правильную политику в самой Германии.
Если бы Коммунистическая партия предложила объединенный фронт социал-демократам, Гитлер не был бы допущен к власти. Не было бы, вероятно, необходимости использовать Красную Армию. Однако, Красная Армия могла быть мобилизована, чтобы оказать помощь немецким рабочим перед лицом возможного вмешательства со стороны британского и французского капитализма. Тогда такой шаг мог быть использован, чтобы дополнить, но не подменить социалистическую революцию в Германии непосредственно. Проведение такой политики избавило бы рабочий класс всего мира от кошмара и страданий тоталитарного гитлеризма и кровопролития второй мировой войны, в которой сгинули многие миллионы. Проблемы классовой борьбы не решаются хорошим, "моральным" поведением властей. Это — классовые вопросы и социальные вопросы. То, что должно определять политику и отношения социалистов, это — интересы рабочего класса в противоположность интересам капиталистов. То, что предопределяет политику капиталистических наций, это — прибыль, власть, привилегии, престиж и установление границ для сфер влияния неоколониального господства над миром, особенно, слаборазвитыми странами. Это — откровенная идеология капитализма. И сколько не пытаются маскировать ее всеми видами отговорок и морализирования, но, в действительности, именно она определяет политику Англии, Америки, Франции, Японии, Германии и других капиталистических стран.
С другой стороны, политика русского, китайского и других пролетарско-бонапартистских режимов определена не интересами мирового рабочего класса, не их "социализмом", а доходом, властью, престижем и привилегиями бюрократической касты, которая узурпировала власть в Советском Союзе. Однако, из-за различия социальных оснований у этих режимов, капиталистические власти вынуждены поддерживать всевозможные разлагающиеся, обскурантистские, реакционные полуфеодальные помещичье-капиталистические режимы, как во Вьетнаме. Российские лидеры, с другой стороны, поддерживают революцию в отсталых странах, когда она осуществляется в искаженной форме пролетарского бонапартизма, и поддерживает только такие движения, которые, как они полагают, будут в дальнейшем проводить их собственные интересы.
Вероятно, для Москвы было сюрпризом восстание армии, буржуазной элиты и коммунистической партии в Афганистане. Когда оно произошло, Москва поддержала его, намереваясь воспользоваться преимуществами от своей поддержки. Но нет уверенности, что она заранее знала о намеченном на апрель 1978 года государственном перевороте.
Однако, несмотря на склонность к поддержке искаженных революций в отсталых странах, русские бюрократы не могут позволить себе подобную роскошь в отношении более развитых стран. Они настроены против социалистического преобразования развитых стран, поскольку оно угрожало бы их правлению в России. Учреждение демократического социалистического режима в любой из главных развитых стран мира немедленно стало бы угрожать основам бюрократического произвола в России, Китае и других сталинистских государствах. В отсталых же странах, где отмена феодализма и капитализма ведет к водворению бюрократической элиты по модели сталинистских России и Китая, они могут оказать поддержку. И все же, уничтожение феодализма и капитализма в стране, подобной Афганистану, открывает путь для вхождения ее архаичного общества в 20-ое столетие и поэтому имеет прогрессивное значение.
Если бы мы рассматривали русское вмешательство в отрыве от всех других мировых процессов, нам пришлось бы согласиться на его критическую поддержку. Но в связи с реакционным влиянием, которое оно производит на сознание мирового рабочего класса, и которое является в тысячу раз более важным, чем события в такой маленькой стране, как Афганистан, марксисты должны выступить против русского вмешательства. Опасно не принимать во внимание современные условия, а именно — отчуждение рабочих Японии, Западной Европы, США и других развитых стран от идей социализма и социалистической революции. Мы видим его на примере позиции, занимаемой трибунитами. Как и компартия, они, к сожалению, базируются, не на реальном ходе классовой борьбы и фактических отношениях между великими державами, но, напротив, исходят из абстрактных "моральных" суждений.
Для них границы, которые были установлены за последние два столетия, — священны. В случае с Афганистаном, их не смущает, что эти границы разделяют народы на части между Пакистаном, Афганистаном и другими соседними странами.
Они обращаются к Организации Объединенных Наций как средству решения этих проблем, не смотря на то, что полное бессилие Организации Объединенных Наций, как и, в свое время, Лиги Наций, уже не раз демонстрировалось, с 1945 года она оказалась неспособна предотвратить ни одной войны, и начиная с 1950 года такие конфликты унесли 25 миллионов жизней.
Бессилие Организации Объединенных Наций также демонстрируется его неспособностью остановить чудовищную гонку вооружений. По крайней мере 250,000 миллионов долларов тратятся впустую на военные расходы каждый год, на эти деньги, если бы они использовалось конструктивно, можно было бы легко преобразовать мир. Но, конечно, эти антагонизмы — отражение диалектических противоречий между капиталистическими государствами, и, прежде всего, главного противоречия нашего времени — между сталинистскими государствами с одной стороны и странами капитализма с другой. Русское вмешательство в Афганистане должно быть осуждено, несмотря на его прогрессивные аспекты, потому что оно плюет на мнение мирового рабочего класса. Робеспьер когда-то заявлял, что "миссионеры со штыками" никогда не бывают популярны.
Правда, требование империалистических держав, поддержанное коммунистической партией и группой Трибьюн, вывести русские войска из Афганистана было изначально утопическим. Россия, конечно же, наложила на это требование вето в Совете Безопасности ООН.
Требование убрать американцев из Вьетнама имело успех только под давлением простых американцев и солдат армии США, чувствующих отвращение к грязной войне. Но реакционная классовая сущность оппозиции в Афганистане говорит о том, что она не преуспеет в выталкивании русских сил.
Если бы революция в Афганистане имела классический характер по типу Октябрьской революции 1917 года в России, без всякого вмешательства, то сегодня русской бюрократии было бы тяжело удержать свою власть даже в самой России.
Организация Объединенных Наций — всего лишь форум для обмена мнениями между державами и урегулирования вторичных споров. Никакая важная проблема ею решена быть не может, тем более, что право вето предусмотрено таким образом, что супердержавы могут применить его к любому решению, принимаемому в Совете Безопасности, и, таким образом, парализовать его работу, если это касается их жизненно важных интересов. Таким образом, разрешение национальных антагонизмов, проблем вооружения и войны, может быть достигнуто только ниспровержением капитализма и сталинизма и учреждением демократической социалистической федерации объединенных государств Европы и всего мира. Это единственно возможное окончательное решение для мировых проблем и мировой дипломатии.
Так называемые "практические" политики, которые пытаются регулировать ситуацию путем моральных суждений, оставаясь в стороне от реальности, — утописты. Они искренне надеются, что тигры капитализма и бюрократии станут вегетарианцами, и вместе начнут есть траву. К сожалению, однако, лев не станет пастись рядом с ягненком, а просто съест его.
Антагонизмы и противоречия, нараставшие в течение последних 50 лет, могут быть преодолены только под демократическим контролем рабочего класса — не только в национальном, но и в международном масштабе.
Однако, прогрессивные шаги по устранению крупного землевладения и возникающего в Афганистане капитализма, не позволят империалистам достичь того, на что они надеются. Несомненно, Америка, Пакистан и Китай, снабдят мятежников оружием и деньгами, но афганского "Вьетнама", на который возлагают надежды американские империалисты, для России не будет. Балансируя между различными народностями Афганистана и опираясь на бедных и средних крестьян, афганский режим, основанный на русских штыках, несомненно окажется способен сокрушить мятежников и установить твердое пролетарско-бонапартистское государство — советского сателлита.
Во Вьетнаме американские империалисты опирались на продажных помещиков, военных и капиталистов, противопоставленных большинству населения Вьетнама. В Афганистане же, как только правда пробьется к людям, как только бедные крестьяне и малочисленные народы обнаружат, что они извлекают пользу из социальных изменений, новый режим, несмотря на национальный вопрос, окажется способен объединить их вокруг себя.
Империализм США, несмотря на свою величайшую в мире военную и индустриальную мощь, был побежден во Вьетнаме босыми, оборванными крестьянами из-за классового вопроса, из-за национального и социального угнетения, а так же потому, что было ясно, что Америка — иностранный угнетатель. В Афганистане же, как только контрреволюция окажется побеждена большинство русских войск будет выведено.
Злонамеренное желание империалистов добиться затяжной и гибельной войны неуместно по социальным причинам. Бонапартистский режим и русские найдут путь для заключения компромисса с муллами.
Американский империализм поддерживает все, что есть в мире реакционного. Теперь вот они укрепляют свою поддержку генерала Зии-уль-Хака в Пакистане. Такие меры неизбежно ударят бумерангом по самим американцам.
Американские торговые репрессалии могут привести к тому результату, что русские решатся поддержать белуджей и патанов в Пакистане. Этим они смогут ускорить распад Пакистана и, возможно, исполнить старую мечту царской дипломатии — о морском порту в теплых водах.
За кулисами русская дипломатия предупредит американцев впредь не препятствовать поставкам зерна, технологий и кредитов. Она предупредит, что вполне может и с овцой сделать то же, что с ягненком, и ей просто больше ничего не останется, кроме как войти в Пакистан, если Зия-уль-Хак, при поддержке и помощи США и Китая, будет помогать афганским мятежникам.
Однако, прежде, чем дела зайдут так далеко, вероятно, что в не слишком отдаленном будущем найдется место компромиссу между Соединенными Штатами и русской бюрократией.
Китайская бюрократия осудила русское вторжение в Афганистан, хотя сама она занимала точно такую же самую позицию в Тибете, когда завоевывала страну и подавляла контрреволюционное восстание.
Примечательно, что захват Тибета китайской Красной Армией не вызвал у капиталистов ничего подобного сегодняшнему осуждению или негодованию, слишком далека эта область Азии, чтобы иметь на них какое-то воздействие.
Вмешательство Китая, тем не менее, привело к войне между Индией и Китаем. Но империалисты заняли довольно нейтральную позицию, и никаких мер против Китая или Индии принято не было. Не вводились санкции против Индии, когда ее армия вошла в Бангладеш, чтобы помочь борьбе народа Бангладеш против притеснения со стороны Пакистана. Активные рабочие, принимающие участие в рабочем и профсоюзном движении, должны строить свое мнение на основе марксистского классового анализа. Это — единственный способ пробиться сквозь лицемерие и истерическую пропаганду капиталистов и их продажных средств информации. Марксистский анализ дает нам понимание национальных и международных проблем. Это — оружие в борьбе за преобразование общества в интересах рабочего класса.
Только анализируя классовые интересы, которые скрываются за международными столкновениями и противоречиями, возможно понять современный мир и подготовить рабочий класс к необходимому преобразованию общества.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ TELEGRAM: t.me/Militant_swp
Дата публикации: 15 февраля 2023 г.