Наши оппоненты нам говорят, что рабочие регулярно демонстрируют способность идти за самыми реакционными и шовинистическими идеями и совершенно не выказывают поддержки левым идеям, так сказать, от рождения. Да, ответим мы, рабочий класс действительно пока еще полон расовых, национальных, религиозных, гомофобных и великодержавных предрассудков, однако подобный вопрос, особенно со стороны так называемых левых, основан на простом непонимании марксистской точки зрения на рабочий класс в условиях, когда мы имеем на лицо целое поколение социалистов, которое ни разу не видело крупных рабочих выступлений.
Прошлое оказывает дополнительное влияние на умы современного поколения людей, интересующихся марксизмом. Невозможно не восхищаться героизмом трудящихся, когда мы читаем о великих битвах прошлого, о том, как рабочие создают Советы, формируют Красную гвардию, отвечают всеми силами стачки на всякое идиотское высказывание наглых правительственных чиновников и уж тем более не дают себя в обиду перед самодовольным хамством начальства. Самый показательный эпизод, когда царское правительство расстреляло 500 бастующих рабочих на Ленских рудниках за много километров от ближайшего телеграфа и железнодорожной станции, оно было уверено, что никто ничего не узнает. Однако вести дошли до самого Петербурга. На заседании Думы фракция РСДРП потребовала от министра внутренних дел А. А. Макарова дать разъяснения по поводу этой зверской акции, на что преемник Столыпина с его знаменитыми "столыпинскими галстуками", ударив кулаком по трибуне, ответил: "так было и так будет". Рабочий класс не без огласки в социалистической печати пришел в настоящую ярость. По всей стране в демонстрациях и митингах приняло участие свыше 300.000 человек, митинги переросли в майскую стачку с участием свыше 400.000 рабочих. И в ходе стачки были выдвинуты уже политические требования о демократической республике, всеобщем избирательном праве, отставке самодержавного правительства и т. д.
Но где все это сегодня? На самые гнусные и подлые высказывания министров рабочий класс попросту отвечает угрюмым молчанием. И это происходит в эпоху, когда развитие техники достигло уровня, при котором все силы Федеральной службы охраны, Роскомнадзора, войск ПВО не могут утаить даже вульгарного по своему архитектурному безвкусию президентского дворца на Черном море. Рабочий класс даже не хочет подняться на защиту собственных прав, когда речь заходит о таких злободневных вещах, как пенсионная реформа, тотальная фальсификация выборов, безудержный рост ЖКХ и тарифов на электроэнергию, обнуление "всесильного руководителя государства" и отправка сынов-срочников на "спецоперацию" вопреки всем лживым обещаниям чиновников правительства.
И если бы дело касалось исключительно лишь пассивного молчания. Приходится встречать отдельные маргинальные элементы в основном из быстро люмпенизирующихся слоев рабочего класса, которые поддерживают все гнусности буржуазии.
Коммунисты никогда не идеализировали рабочих. Если мы примем во внимание каждого рабочего в отдельности, то обнаружим, что у нас нет причин спорить о том, что тот или иной слесарь, или токарь лучше разбирается в хитросплетениях буржуазной политики или попросту "хороший человек". Встречаются, конечно, в нашей среде оппортунисты вроде профессора Попова и его секты "РПР", которые регулярно и на полном серьезе хвалятся тем, что по уставу правом решающего голоса в их организации пользуется только рабочий физического труда.
Если бы у "специальной военной операции" не было других положительных сторон, то по крайней мере ее начало стало разоблачительным ударом таких "партий", где формальное и заявленное стоит выше, чем правда действительной жизни.
Рабочие не хорошие и не плохие. Марксизм вообще далек от нравственных характеристик, если только они не сводят к материальной жизни, в основе которой лежит производство, классовые отношения и, как следствие, непримиримая классовая борьба пролетариата и буржуазии.
Если бы мы рассматривали проблемы как конфликт между хорошим и плохим человеком, то безусловно, человек, который мучает живых существ, держит других людей в рабстве или организует мероприятия по саботажу каналов поставок продовольствия, в результате чего от голода умрут сотни тысяч людей, несомненно плохой. Но часто ли мы встречаем на заводском, районном, областном или государственном масштабе плохие поступки по причине личных качеств тех или иных людей? Так, например, нынешний размер оплаты труда, безусловно, при уровне дороговизны жизни является следствием решений, принятых армией анонимных чиновников и капиталистов. Но делают ли они это от того, что сами сплошь и поголовно психически больные садисты, которым нравится видеть как люди, регулярно работающие сверх нормы, доводят себя до состояния морального и физического истощения, ведущего их к алкоголизму или суициду? Можно ли сказать, что установленные тарифы на услуги ЖКХ, помноженные на нищенские пенсии, - это результат деятельности беспощадных сатрапов, наблюдающих с трибуны патриотических мероприятий, как старухи набирают целлофановыми пакетами гречку из солдатской полевой кухни на 9 мая? Нет. Напротив, все эти люди могут быть добрыми отцами, щедрыми друзьями, снисходительными и заботливыми мужьями, плаксивыми дамами, жертвующими свои деньги на операции больным детям. Каждый из них действует по-разному в схожих условиях, потому что мы говорим о них, как об отдельных людях в обществе, но стоит посмотреть на них в положении, например, винтиков огромной государственной капиталистической машины, как мы немедленно обнаружим их единство и сплоченность в отстаивании самых чудовищных издевательств над людьми. Все дело в том, что они действуют как звенья огромной цепи – класса современного общества.
Когда мы приходим в негодование и задаем такому человеку вопрос о том, почему он поступает так плохо, он отвечает: "От меня ничего здесь не зависит" или "Бизнес есть бизнес". Это их способ отличить свои собственные чувства и мысли как отдельных людей от той роли, которую они некогда сами выбрали, пойдя либо на государственную службу, либо открыв собственное дело лишь потому, что разрыв с рабочим классом есть единственный способ уйти от бедности и нищеты в рамках капитализма. Интересы буржуа и чиновников делают их социальной силой, которая мало похожа на индивидуальную психологию каждого из них в отдельности. Во всяком случае до определенного момента.
Как и любой другой класс, рабочий класс - это больше, чем сумма отдельных его единиц. Рабочие не являются от природы более социалистическими, чем любой другой класс современного общества. Вопрос состоит лишь в том, в каком направлении толкают людей условия их существования как класса и их интересы как людей труда.
Здесь попутно лежит ответ на вопрос, почему еще со времен Фурье и Мора социалистические идеи выдвигаются не идеологами из рабочего класса, а людьми из "образованных" классов – дворянства и буржуазии. То же самое произошло с Марксом и Энгельсом, которые никак не являлись пролетариями, но вдохновлялись борьбой и решительностью именно рабочего класса, а не каких-либо других сословий или классов. Здесь лежит огромная динамическая сила, потенциал которой классики признавали решающей силой для революционного изменения общества.
Сам Карл Маркс рассматривал историю как объективный процесс, определенный законами, которые должна открыть наука. Эти законы вытекают из особенной структуры общества и динамики каждого конкретного способа производства. Именно поэтому наиболее общие законы развития природы и общества, известные диалектике, проявляют в каждом конкретном обществе себя по-особенному. Маркс подчеркивал, что не существует "вечных" экономических законов, существуют лишь частные формы проявления этих законов для определенных форм организации хозяйства.
В отличие от мелкобуржуазных фаталистов, верящих в предопределенность своей собственной жизни, Карл Маркс, стремясь открыть законы движения каждого отдельного и прежде всего капиталистического способа производства, решительно отверг всякую механическую и автоматическую предопределенность, характерную для мыслителей прошлого. Этот взгляд был господствующим в среде французских материалистов XVIII века и впоследствии, несмотря на свое положение, сумел найти своих адептов даже в среде социалистов, скатившихся к вульгарному эволюционизму. Так, например, Каутский, через сочинения которого, начиная со второй половины 1900-х, красной нитью проходит историческая неизбежность социализма, медленно пришел выводу, что буржуазию можно победить при помощи голосования за социал-демократов на выборах в Рейхстаг.
Маркс подчеркивал практический аспект в истории, характерный для поведения человека в сравнении с животным. Этот тезис ярко прослеживается и в "Тезисах о Фейербахе", и в I томе "Капитала", не говоря уже о "Немецкой идеологии" и его "Очерках политической экономии" и "Экономических и философских рукописях". Философия марксизма – это философия практики. Вопреки мнению буржуазной профессуры, исторический материализм не отрицает то, что мужчины и женщины сами творят свою историю. Он говорит лишь о том, что все мы не можем делать собственные судьбы в отрыве от материальных возможностей современного нам общества, в основе которого лежит уровень развития производительных сил.
Да, степень понимая людей того общества, в котором они живут, наличие у них самых чудовищных предрассудков и заблуждений очень сильно влияет на способность изменять мир вокруг себя. В отличие от сектантских теоретиков современного левого движения, ограничивающих не только себя, но и свою аудиторию подписчиков, Маркс был уверен в возможности человечества изменить собственную судьбу не только через академическое изучение законов движения общества, но и через реальную возможность достигнуть освободительных целей в результате революции.
Упразднение всех условий порабощения людей и реализация общества, в котором свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. В этом состоит генеральная линия марксизма от "манифеста коммунистической партии" до наших дней.
Для эпохи, начинающийся с промышленной революции, вся совокупность теории и практики марксизма может быть выражена в революционном потенциале рабочего класса как единственной социальной силы, объективно способной к организации для упразднения частной собственности, национальных границ и разрушения здания государственной машины буржуазии.
Однако, как мы уже говорили ранее, Карл Маркс и его последователи никогда не были фаталистами. Разрушительный потенциал капитализма, вытекающий из его прогрессивных способностей к бурному развитию производительных сил, появляется тогда, когда капитализм обнаруживает свою неспособность двигаться вперед без того, чтобы порвать оковы товарного производства, господства монополий, превращения рабочей силы в товар, таможенных пошлин, границ, паспортов, армий и отчаянной борьбы союзов капиталистов в мировом масштабе. Человечество таким образом стоит на распутье: либо социализм, либо варварство. С учетом последних мировых событий: глобальных эпидемий, голода, всеобщей экологической катастрофы и мировой ядерной войны стоит лишь поразиться тому, как Маркс и Энгельс осознавали опасность самоуничтожения человеческой цивилизации более 150 лет тому назад. Либо победа мирового рабочего класса, либо окончательный и бесповоротный конец для всех живущих на земле людей.
Но как можно вообразить, что столь невероятные задачи могут быть реализованы людьми, которые ныне часто не хотят даже спросить в бухгалтерии, почему цифры в платежке резко уменьшились по сравнению с прошлой получкой? Ко всему прочему умудряются винить в своих бедах США, либералов, коммунистов, геев, евреев, мигрантов и т. д.
Когда рабочий класс политически и социально не развит, почти неизбежно, что его отдельные члены будут доверху переполнены самыми отсталыми и реакционными представлениями, которые всячески стремятся закрепить им в виде рабских привычек пропаганда буржуазии. Из этой схемы выходит, что социальной базой крайнего национализма, резервом правительства ненависти к мигрантам выступает именно пролетарская молодежь. Однако мы хорошо знаем, что среди либеральной, мелкобуржуазной молодежи правые взгляды присутствуют ничуть не меньше, чем в среде рабочих, особенно если детально изучить высказывания и опусы лидеров современного либерального протеста. Покопайтесь в голове либерального протестующего, и вы обязательно найдете там самые примитивные формы пещерного национализма. Лестница образования никак не является единственным мерилом наличия тех или иных предрассудков и заблуждений. Намного более значительным и решающим фактором, определяющим шкалу отсталых форм мышления является уровень солидарности и организованности класса. Причем для мелкобуржуазной среды, объединенной в либеральном движении, градус национализма возрастает в зависимости от степени их организованности, в то время как для рабочего класса эта ситуация прямо противоположная.
Так, например, рабочие, лишь формально объединенные ячейкой буржуазного профсоюза ФНПР, которая ныне тратит львиную долю своих усилий на то, чтобы организовывать различные перфомансы в поддержку политики российского империализма, намного больше подвержены всяческим формам ксенофобии. В то время есть замечательные примеры совместного противостояния рабочих капиталистам в рамках МПРА на заводах Форд или Фольксваген, многолетняя борьба рабочих АвтоВАЗа, гонимый ныне буржуазией профсоюз "Курьер", борьба работников Белгородского троллейбуса, борьба Казахских рабочих за свои права в течении целого исторического периода, забастовка на Уральском заводе против патриотического директора, борьба рабочих на строительстве московского метрополитена, Петербургские докеры, забастовка водителей скорой помощи, забастовка Крановщиков в Казани. Эти и многие-многие другие примеры борьбы демонстрируют нам, насколько резко снижается накал ксенофобии, как стоят вместе против наглости капиталистов и покрывающих их властей рабочие разных национальностей. Когда организованная сила рабочего класса устремляется на битву против посягательств на свои права, рабочие очень быстро, в течение суток изживают все те предрассудки и заблуждения, которые они копили в себе годами. Этого никогда не поймут потерявшие веру в рабочих искатели "нового" прогрессивного класса, разгуливающие в интернете под красным флагом.
Борьба против предрассудков не функция школьного образования, это функция классового воспитания. Более того во многих независимых местных профсоюзных объединениях организация рабочих по своим заявлениям, программе и характеру действий может быть совершенно свободной от всех форм национальной ненависти, в отличие от взглядов каждого отдельного члена. Напротив же, например, структуры вроде КПРФ или РКРП, которые ныне только формально в некоторых промышленных центрах объединяют рабочих, намного более шовинистическая в целом, чем взгляды каждого членов этой организации в отдельности. Все дело в том, что потребность действительной борьбы за свои права как бы подталкивает объединенных рабочих к преодолению самих себя, своих глупостей и заблуждений, в то время как умирающие организации, существующие лишь затем, чтобы их руководители могли избраться в парламенты различного уровня, отказываются от забастовочной борьбы и вынуждены ради мест в "думской говорильне" играть на самых низменных чувствах все того же неорганизованного ими же рабочего класса. Так, например, многолетняя работа РКРП за регистрацию своего детища "РотФронта" в качестве партии, позволяющей ее лидерам избираться в местные парламенты в ущерб организации трудящихся, привели РКРП в стан поддержантов "военной операции" российского империализма на Украине. Забавно, что сами вожди партии, несмотря на недоумение рядовых ее членов, объяснили такие зигзаги так: если мы будем против, то нас никогда не зарегистрируют, а так у нас есть шанс. Ущерб стратегической цели борьбы за социализм в обмен на иллюзорное место в Законодательном собрании Петербурга. Ленин справедливо бичевал таких хитрецов оппортунистами и предателями.
Как мы уже подчеркивали выше, коммунисты не видят особого волшебства в рабочем как отдельном человеке. Особое преимущество рабочих вытекает из их классового положения в обществе, их неистребимых групповых интересов, условий жизни. Это преимущество проявляется по мере того, как рабочие самоорганизуются и приобретают бесценный опыт борьбы, который рабочий пропускает через себя, и тем самым шаг за шагом выдавливает привычки капиталистического рабства.
Это то, что мы, марксисты, называем развитием классового сознания. Сегодня Россия — единственная современная страна Европы, где рабочий класс, несмотря на свое авангардное и героическое прошлое, остается ныне на самой элементарной стадии развития классового сознания. Поэтому именно у нас чаще всего возникают разговоры на тему того, что нужно изучить диалектику, которая научит нас думать по-особенному, и мы откроем новый, еще ранее неизведанный для социалистического движения класс или классовую прослойку. Время реакции всегда совпадает с временем усиления веры в чудодейственные лекарства от всех болезней вроде отрицающей действительный диалектический материализм "диалектики", которую проповедуют в закрытых от внешнего мира марксистских кружках.
Намного сложнее проповедовать такие малограмотные с точки зрения социализма взгляды, например, в Британии, где несколько недель тому назад забастовка железнодорожниках снесла правительство Бориса Джонсона. Или, например, во Франции, где борьба профсоюзов постоянно вызывает нервные тики и истерики министров правительства, которые уже боятся лишний раз посмотреть в сторону трудового законодательства. Сложно этот взгляд проповедовать ныне даже в бывших советских республиках. Борьба рабочих против Лукашенко довела старого диктатора до необходимости запретить негосударственные профсоюзы, а рабочие Казахстана с января месяца непрерывно удерживают наготове огромную кувалду против гнилых стен режима казахской буржуазии.
В этом отношении Россия сильно отстает от окружающих ее на Европейском континенте стран. Интересно здесь проследить обратную зависимость между степенью организации рабочих и наглостью российской буржуазии внутри страны и во внешней политике. Российская буржуазия должна быть благодарна за такое исключение из правил, хотя даже при этом они не в силах ничего сделать с ним.
Правило это состоит в том, что во всем мире организованная борьба рабочего класса неразрывно связана со всяким стремлением к свободе и человеческому освобождению. Взгляните: всюду, где потерпел поражение рабочий класс, потерпели поражение и демократия, и прогресс, и даже пресловутые права человека. Во всем капиталистическом мире именно рабочий класс идёт в авангарде освободительной борьбы от Норвегии, где ныне развертывается крупнейшая за долгие годы стачка газовиков против правительства Норвежской рабочей партии, до Южной Африки, где именно рабочие сломали царство апартеида и ведут непрекращающуюся борьбу за демократию и равенство. От процветающей по меркам уровня жизни на земном шаре Канады до Аргентины, зажатой в тиски экономического кризиса уже десятки лет. От Индии, где миллионные стачки шатают ненавистное здание буржуазии построенное на костях умерших в нищете рабочих, до Южной Кореи, где кровавая битва рабочих с полицией стремится дать шанс выхода из концлагеря для рабочих, изображенного в популярном некогда сериале "Игра в Кальмара". Везде силы рабочего класса идут в авангарде борьбы за лучший мир.
Нет никакого другого социального слоя или класса буржуазного общества, про которое можно было бы сказать тоже самое. Ни о буржуазии, ни об интеллигенции, ни о студентах ни о менеджерах. Нравится нашим филистерам это или нет, но реальность такова, что на борьбу способен только организованный рабочий класс.
Но в чем все-таки состоит ныне то преимущество, которым рабочий класс обладает перед всеми остальными классами при капитализме? Мы постараемся в общих чертах представить здесь характеристики, присущие социальному классу, отдельные элементы которого, как мы усвоили, не лучше и не хуже, чем все остальные люди.
1) Условия жизни рабочих подталкивают его к организации как наиболее прочное и однородное движение.
Есть, правда, еще один класс, который способен посоревноваться с рабочим в этом отношении. Это сами капиталисты, чье классовое сознание и чувство солидарности всегда служат образцом единства и сплоченности. Братство капиталистов, как говорил Карл Маркс.
Мелкая буржуазия, несмотря на свое более заметное в политической жизни положение, так и не смогла нигде повторить и десятой доли того организационного размаха и масштаба завоеваний, которое демонстрирует пролетариат. По условиям своей жизни они живут в раздробленных группах, которые подчеркивают самодостаточность, обособленность и опору на индивидуальные усилия. Они не сбиваются в группы и не подвергаются одновременным стрессам в пылу социальной борьбы так, как это происходит с рабочими.
Пролетариат учит организации не кучка агитаторов, а сами капиталисты. Именно капиталисты ставят трудящихся на конвейерную линию, объединяют в фабричные и ремонтные бригады, ставят их вместе на смену, словом, строят их самих в соответствии с грамотной организацией труда на производстве. Капиталисты не могут жить без постоянной муштры заводских рабочих, каждодневно обучая их преимуществам совместной работы и подготовляя их сознание к солидарности с другими трудящимися.
Производство учит дисциплине, как бы по этому поводу не умничали юные самозанятые атланты. Фабричный труд обеспечивает централизацию усилий на решение первостепенных задач. Он каждый день подчиняет различными путями личные интересы интересам группы.
Правда, стоит отметить, что этот урок не преподается в равной степени всем рабочим. Разные слои и подгруппы рабочего класса приходят к одним и тем же выводам разными путями. Этому учит вся история рабочего движения. Но пока что речь идет только о том, что урок дисциплины и организации намного быстрее доходит до конвейерного рабочего в массовом производстве, чем до офисного клерка в приемной начальника, который по характеру своей каждодневной деятельности работает с начальником, получает от него распоряжения, указания. Он гораздо чаще видится с руководителем один на один, чем взаимодействует с массой коллег. Посмотрите, именно работники крупных автомобильных конвейерных производств стоят сегодня в авангарде рабочего движения, в то время как таксисты, курьеры или токари-одиночки запертые в ремонтном цеху один на один со станком плетутся в самом хвосте и к слову нередко оказываются первейшей жертвой шовинистической пропаганды буржуазных СМИ.
2) Интересы рабочих как солидарной группы, организованной и сплоченной капитализмом, подталкивают собственных лидеров к действительной борьбе.
Следует подчеркнуть, что это часто происходит совершенно независимо от сознательных желаний самих рабочих руководителей. Профсоюзные чиновники, поднявшиеся из рядов простых рабочих и стремящиеся быть принятыми в качестве респектабельных и ответственных членов буржуазного общества, часто хотят заменить конфликты приятными и дружескими переговорами с руководством. Освободившись от условий существования, на которые обречена масса рабочих, они стремятся "обуржуазиться", хотят влиться в господствующий класс или, по крайней мере, найти в нем столь же респектабельную нишу, как кабинетный инженер на заводе, вышедший из рабочих.
И в действительности они так и делают, если бы не тот факт, что именно само существование их бюрократических должностей обеспечивается необходимостью контроля и удержания рабочих от любых форм объединения вокруг сильных лидеров. Рабочему классу нужны представители, чтобы противостоять интересам начальства. Но начальство держит крепкий контакт с этими профсоюзными чиновниками лишь постольку, поскольку они ведут себя как положено .
Это нехитрая схема обуржуазившейся рабочей аристократии работает в том числе и в левых партиях, таких как КПРФ, где, несмотря на низовое недовольство властями, бюрократия охотно использует протестные настроения населения, чтобы перевести его на язык банковских счетов. Правительству нужна КПРФ, чтобы изображать оппозицию, а руководство КПРФ охотно идет на такую сделку, потому что по своей природе все они самые настоящие буржуа. Это мы видим при каждом дошедшем до нас факте расточительной роскоши, в которой купается бюрократия КПРФ, и к которой она так привыкла.
Заводская профсоюзная бюрократия, не часто, но все же в конфликтных ситуациях встает на сторону рабочих, потому что возникает необходимость в удовлетворении определенных запросов. Робко, непоследовательно, шатко, валко, нерешительно, но даже желтый профсоюз вынужден перед лицом забастовки демонстрировать свое согласие с действиями трудового коллектива, даже если он в это сам не верит. Рабочие в начале борьбы всегда бросаются к большим, видным, заметным структурам и требуют от них помощи в деле организации. В таких условиях коммунисты обязаны быть рядом и дать профсоюзному начальнику показать себя в действии. "Если ты за рабочих, действуй. Не можешь? Не хочешь? Скажи это громче или попросту уйди". Эта тактика была успешно применена Лениным в последние полгода перед Октябрем: "Рабочие! Вы не верите большевикам, вы верите эсерам и меньшевикам, так пусть же они покажут себя, пусть разорвут с буржуазией, разделят помещичью землю, дадут волю заводским комитетам, остановят налеты полиции и казаков, возьмут под контроль генералов-монархистов, заключат мир, одним словом порвут с буржуазией. Дайте им себя показать!"
В ходе Корниловского мятежа они себя показали и рост депутатов-большевиков в Советах не заставил себя долго ждать. От мелкой кучки обвиняемых в шпионаже в пользу Германии подпольщиков за 2 месяца большевики прошли путь до взятия власти в Октябре.
Стремление рабочего движения к ответственности за все аспекты собственной жизни постоянно вступают в противоречие с требованием капиталистов защищать права частной собственности. Ибо сущность капиталистических отношений состоит в том, что вся экономическая сфера жизни человека должна быть выведена из-под господства любого контроля и находиться под односторонней властью капитала с его неотъемлемым правом.
Каждое столкновение рабочих с капиталистами демонстрирует им поэтапно, что против них устроено все государственное здание буржуазии. Трудовая инспекция, прокуратура, полиция, суд, Росгвардия, следственный комитет, федеральные службы и т.д. Не вмешавшись в закон, борьба всегда будет напоминать бег вверх по идущему вниз эскалатору. Рано или поздно борьба должна будет возобновиться, но уже на основе опыта предыдущей битвы.
Да, буржуазия вынуждена была оставить многие социальные завоевания Октябрьской революции, даже после реставрации капитализма. Однако шаг за шагом капиталисты в тяжкой погоне со своими конкурентами на международной арене убирают то одно, то другое положение трудового кодекса и другие защищающие работника законы. Последний эпизод в этом отношении, это закон о прямом регулировании правительством трудовых отношений на любом предприятии по собственному выбору напрямую. Рабочее движение никогда не может быть удовлетворено до конца, потому что без борьбы капиталисты все равно попытаются отобрать назад завоевания рабочих.
Наши враги часто говорят нам, что европейская социал-демократия создала все условия для деятельности рабочих организаций и сделала борьбу за свои права ненужной. Но взгляните на Европу: с какой энергией бьются рабочие против всякого поползновения буржуазии в отношении положений тех или иных законов, как решительно они настроены на то, чтобы добиться от правительства удовлетворения своих требований и иной раз сметают то или иное завравшееся правительство.
Несомненно, что в этих структурах существуют бюрократы, искусственно тормозящие процесс рабочей борьбы. Так, например, во Франции Макрон делает все, чтобы удержать рабочее движение при помощи 5 основных профсоюзных федераций, которые каждый раз делают все, чтобы протест трудящихся не перетек в открытые формы противостояния с полицией на улицы.
Более воинственные профсоюзы несомненно выдвинули бы требование рабочего контроля над бухгалтерией и использовали бы для этого все необходимые средства, чтобы как минимум обеспечить режим двоевластия на заводах. В периоды острой классовой борьбы во многих Латиноамериканских странах и даже в Канаде, мы видим, как сидячие стачки приводят к захвату фабрик и фактических экспроприации их у капиталистов, не сомневаясь при этом ни на минуту в том, что священное право частной собственности должно уступить место праву на труд и достойную жизнь.
Тенденция рабочего движения в политике состоит в том, чтобы увеличивать общественный контроль на всех этапах над оффшорной нефтью, природным газом, ценами, медицинским страхованием и т. д. во имя права на труд, права на безопасность и права на жизнь, а никак не права частной собственности. Однако часто на деле подобные шаги в рамках капитализма не приводят к ожидаемому результату. Так, например, профессор Колганов еще в начале 00-х годов провел исследование о роли рабочего контроля в промышленности передовых стран и обнаружил, что советы по контролю за работой предприятия существуют в таких странах, как Австралия, Франция, Испания, Швеция еще с середины 70-х годов и закреплены действующими законами. Но в действительности эти "советы" действуют в строгих рамках. Они имеют право контролировать бухгалтерию, но не имеют право разглашать увиденное, ибо это входит в противоречие с правом частной собственности и коммерческой тайной.
Завоевания рабочих без вторжения в основы форм собственности и низвержения буржуазного государства всюду ведут не к мирному превращению капитализма в социализм, а к дальнейшей бюрократизации капитализма. Это краеугольный камень расхождения реформизма и коммунизма в рабочем движении по всему миру.
Рабочая партия вынуждена либо капитулировать перед капитализмом, либо разворачивать свою пропаганду против основ существующего общества. В то время мелкобуржуазные группы и партии чаще всего останавливаются далеко от того, чтобы предложить уничтожение капитализма, ограничиваясь предложениями улучшить свою классовую участь способами, которые совместимы с господством частной собственности, ибо мелкий буржуа сам является мелким собственником, который всегда мечтает прыгнуть в "высшую лигу" и страшно боится обратиться назад в рабочего. На этом построена вся программа таких групп, как "Навальный и его коллеги", которые собираются неким чудодейственным образом при помощи нескольких законов и президентской власти заставить ржавый механизм российской бюрократии остановится и обратиться вспять. Такая машина сожрет их раньше, чем они успеют приблизиться к пульту управления.
4) Условия борьбы рабочего класса демонстрируют невероятный потенциал твердости и стойкости, воспитанные фабричной дисциплиной.
Может показаться, что эти слова противоречат нашим предыдущим рассуждениям, о том, что рабочий человек не лучше других по своим личностным качествам, однако дело в том, что мы ведем речь о качествах потенциальной организованной силе рабочих как класса.
Несомненно, что условия труда разных отрядов рабочего класса оказывают сильное влияние на стартовые позиции и перспективы в борьбе. Так, например, рабочие тяжелой промышленности и крупных предприятий намного более тяжелы на подъем, однако в случае начала стачки, они способны стоять против буржуазии намного дольше, чем если бы мы говорили о работниках легкой промышленности и малых предприятий. Они более легки на подъем, быстро увлекаются борьбой, особенно за экономические требования, но малейшая неудача быстро возвращает их на свое рабочее место.
В силу того уровня авторитета, на который опустила рабочий класс буржуазная мораль современного общества, рабочему классу, в отличии от офисных клерков, практически нет дела до личного престижа. Именно поэтому, когда работники предприятий того же самого Белгородского троллейбуса или казахстанского Жанаозена бастуют, они всегда выступают с открытыми лицами и их лидеры никогда не бояться показаться смешными. В тоже самое время, вся жизнь клерка подчинена с самого первого дня перспективе разрыва с рабочим классом, отделения себя от него с целью попасть в высшее общество. Буржуазия с обратной стороны делает все, чтобы популяризировать труд офисных работников, в противовес каторжному труду на заводе.
Энергия и упорство рабочих демонстрируются на любых крупных выступлениях трудящихся даже на территории бывшего СССР. Пока белорусские студенты и мелкая буржуазия снимала ботинки, перед тем как встать на лавочку в ходе протестов, всякий раз подчеркивая нежелание конфронтации против садистов из полиции, рабочий класс, возмущенный убийством человека из полицейского карабина в центре Минска, привел к открытой демонстрации МАЗ в самом центре столицы. История рабочего движения во сто крат больше полна примерами личного мужества и героизма в борьбе, чем летопись митингов в поддержку Навального. Особенно это касается женщин-работниц, перед которыми буржуазия удваивает все тяготы и горести современной жизни, ставя ее в условия, когда она должна взять ситуацию в свои руки, подтягивая за собой мужчин. Если мы попробуем углубиться в детали любой рабочей забастовки, мы обязательно встретим там отважную работницу-мать, которая, не испытывая никаких проблем с боязнью потерять авторитет, первая выходит к наглому начальнику, требуя от него накормить детей и оплатить им сборы в школу. Смелость женщины увлекает за собой рабочих мужчин, которые часто, к сожалению, несмотря на свою браваду, намного более трусливы и зависимы от мнения шкурников.
5) Речь идет о единственном классе современного общества, у которого хватит социальной силы для низвержения капиталистического порядка.
Что бы ни говорила нам буржуазная профессура о революции, мы знаем, что представление о ней, как о кровавом перевороте, сделанном кучкой заговорщиков, не имеет ничего общего с жизнью. Это наглая клевета на социалистическую революцию, распространяемая чаще всего псевдоисториками. Не пули, а социальная сила и уровень организации рабочего класса в конечном итоге являются решающим фактором сражения с капиталистами. Если трудящиеся полны решимости, если они четко стремятся к поставленной задаче, то развал в лагере буржуазии начнется еще до того, как наступит момент столкновения. Этому Энгельс учил немецких рабочих в своей "Революции и контрреволюции в Германии" в главе о восстании. Так, например, в феврале 1948 года, в Чехословакии, несмотря на торможение со стороны Москвы (!), препятствия со стороны вождей социал-демократии и лидеров сталинской компартии, рассчитывающей всего лишь на передел мест в кабинете министров, рабочий класс заставил вождей всех своих партий двигаться в сторону социального переворота, который не перерос в гражданскую войну и кровавые столкновения только потому, что 400.000 демонстрация рабочих в Праге, защищенная патрулями рабочей милиции, привела буржуазию к осознанию того, что сопротивление перед такой социальной силой попросту не смогло бы быть даже организованно. Все бандиты, охранники, полицейские попросту отказались бы от участия в разгоне подобного шествия.
Социальная сила класса зависит не от его численности. Она зависит от сплоченности и солидарности, однородности социального движения, но также и от тех средств производства, которые рабочий класс удерживает в своих руках. Вообразите ситуацию, когда с началом СВО трудящиеся крупных заводов, железных дорог, шахт и портов попросту отказались бы выходить на работу. Все силы Росгвардии были бы совершенно беспомощны, ибо невозможно поставить надзирателя к каждому рабочему и заставить его трудится. Если бы такое произошло, то СВО завершилась бы не начавшись. Но марксисты знают, что война не начинается с революции, она ею заканчивает.
Обратимся к недавнему опыту. Вспомните, как жестоко полиция давила протестующих в Белоруссии по приказу Лукашенко, пока на арену не вышел рабочий класс, устроивший забастовки против бешенства полиции. Буржуазия по-настоящему испугалась, и полиция стала действовать более скрытно и тихо, стремясь создать иллюзию, что жестокие расправы были отдельными эксцессами, а не государственной политикой. Но Лукашенко пошел на такой шаг только в страхе перед тем, что в отличие от митингующих студентов, рабочий класс бьёт в самое сердце буржуазии, организуя ей при помощи забастовки колоссальные финансовые убытки на каждый день протеста. Животный ужас перед движением пролетариев заставил Лукашенко отступить от первоначального плана для перегруппировки своих сил, и этот момент совершенно не просчитали лидеры протеста, которые сами не ожидали рабочей активности. Либеральные вожди не привыкли к такой активности, ведь они хотели договориться с Лукашенко о новых выборах. Но низовая инициатива масс стала толкать процесс в сторону свержения диктатуры. Если бы в Белоруссии была рабочая партия, то сегодня ни Тихановской, ни Лукашенко даже близко не было бы в белорусской политической жизни.
Ни один класс современного общества, кроме пролетариата, не держит в своих руках все средства организации "нормального" хода жизни. Ни одно колесо и ни одна шестеренка не повернется без руки рабочего человека. Ни один другой класс не способен вызвать масштабный социальный кризис простым отстаиванием своих собственных прав. Когда рабочий класс приходит в движение, он постепенно способен увлечь за собой огромные толпы мелкой буржуазии, которые при обычном ходе вещей намного более склонны к организованной поддержке реакционеров.
Ни один другой класс не имеет в перспективе программы преодоления капиталистических отношений, потому что кровно зависим от них со всеми сопутствующими ему ужасами. Буржуазия и мелкая буржуазия перед очередным кризисом капитализма демонстрируют свою растерянность и обнаруживают исторический тупик своего класса.
Напротив, рабочий класс не может даже шевельнуться, не указав на программу преодоления существующего порядка вещей, даже когда он сам ее сперва отвергает.
В сущности именно потому, что интересы рабочего класса, не всегда явно выраженные в его борьбе, указывают на программу фундаментальных преобразований и реконструкции общества, этот класс сам вынужден идти на то, чтобы играть авангардную роль в любой борьбе за свободу и освобождение.
Вряд ли нам нужно тратить много места на подтверждение того, насколько часто рабочий класс и его интересы были обмануты и преданы его врагами и ложными друзьями. История капитализма есть не что иное, как история постоянного одурачивания рабочего класса. Фактически обман рабочего класса является одним из важнейших условий сохранения капитализма или любой другой эксплуататорской системы.
Нам вовсе не обязательно узнавать обо всем этом от критиков, которые любят доказывать, что социалистическая "вера" в рабочий класс неуместна. Едва ли нам нужно напоминать также, что сегодня многие рабочие партии в значительной степени живут своей способностью обмана рабочего класса. Такими примерами полнится вся планета. Битву за социалистическую демократию как против капитализма, так и против всех форм реформизма и сталинизма можно даже охарактеризовать как борьбу за освобождение рабочего класса от его заблуждений.
Решающая битва будет выиграна, как только рабочие на собственном опыте освободятся от капиталистического дурмана разных сортов. В связи с этим, у нас нет никаких оснований к тому, чтобы послушаться наших критиков, регулярно указывающих на то, что поскольку рабочий класс так долго остается обманутым и до сих пор ничего не понял, он совершенно безнадежен. Правда однако состоит в том, что трудящиеся не учатся по книжкам, они учатся на собственном горьком опыте, и каждое поколение рабочего класса вынуждено заново проходить предыдущий опыт, если только в преодолении заблуждений относительно форм борьбы и иллюзий капитализма ему не поможет рабочая партия – память пролетариата.
Мы отмечаем здесь только, что именно рабочий класс имеет решающее значение для социальной трансформации общества.
Социалистическая революция, как однажды заметила Роза Люксембург, есть война, в которой неизбежно следует непрерывный ряд "поражений", за которыми следует только одна победа. Мы не фаталисты и не можем сказать, что победа трудящихся гарантирована всеми силами на земле. Мы далеки от бюрократического ультиматизма, свойственного нашим сталинистам. Мы не требуем, чтобы рабочий класс подчинился нашим установкам и выполнял их как приказы к действию, и уж тем более "Милитант" далека от сектантской пассивности по отношению к рабочему классу. Наша газета и наши товарищи предлагают только путь борьбы и выбор союзников в единственно достойной войне – за социалистическую демократию против соперничающих между собой союзов капиталистических эксплуататоров.
Дата публикации: 26 июля 2022 г.